Как преподаватель химии рассказывал о цепных реакциях с шутками и байками, учительница по русскому языку помогла ученице попасть в хороший вуз, отправив на олимпиаду, а преподавательница истории учила класс не доверять вслепую учебникам. Ко Дню учителя «Бумага» собрала воспоминания своих читателей о любимых школьных учителях.
Юлия
Читательница «Бумаги»
— Преподаватель, о котором хочу рассказать, — моя учительница по математике. Всю свою жизнь она посвятила школе и нам — школьникам. У нее учился мой папа, а через 30 лет и я.
Она объясняла материал так, что понимали все и всё. Когда ей было 78 лет, она ушла из школы — после того, как наш класс сдал ГИА. Мы с классом периодически ходим к ней в гости. А также в течение 10 и 11 классов я к ней не раз обращалась за помощью как к репетитору. Очень ей благодарна!
Наталья
Читательница «Бумаги»
— Все учителя были невероятными людьми, но я выделю учительницу английского языка. Она же была моим классным руководителем.
Мы прошли вместе очень длинный путь, на протяжении которого она была для каждого ученика практически второй мамой. Всегда помогала, готова была выслушать и дать дельный совет. А еще она очень много путешествовала и часто рассказывала на уроках интересные истории из своих поездок — на английском языке, конечно.
Однажды мы даже ходили к ней в гости: смотрели разные фотографии из альбомов, пили вкусный чай и поражались огромной коллекции тарелочек, висящих на кухонной стене.
К сожалению, она не с нами уже несколько лет, но воспоминания о школьных годах остаются всегда самыми теплыми и светлыми во многом благодаря таким людям, как она!
Полина
Читательница «Бумаги»
— Моя любимая учительница — Варвара Михайловна, которая вела у меня русский язык и литературу в 7–9 классах. Благодаря ей в моем лексиконе навсегда поселилось выражение «дуры дурацкие». Варвара Михайловна помогла тем, что буквально затащила на мою первую олимпиаду, что мне впоследствии помогло поступить в нормальный вуз.
Ирина
Читательница «Бумаги»
— Любимых учителей несколько, потому что очень уж они у нас были «настоящие». Про таких в книжках пишут и кино снимают. С ними всегда можно было поговорить о чем угодно, спросить совета. Да они и сами интуитивно понимали, как с нами такими разными взаимодействовать.
Назову преподавательницу алгебры и геометрии, Людмилу Васильевну Карлышеву, которая пришла в старших классах и именно в тот момент, когда прямо ну очень нужен был такой человек. Она стала нашим классным руководителем, чудеснейшим преподавателем (даже таким нематематикам, как я, она могла разжевать самое нерешаемое), а еще по-настоящему, как это говорится, другом, наставником и всё в таком духе.
Помню, мы занимались дополнительно или просто приходили к ней после уроков, и она разговаривала с нами даже не как психолог, а как старшая сестра или «правильная мама», с которой можно делиться своими подростковыми переживаниями.
И не могу не написать об учителе истории, Богатыревой Вере Геннадьевне, уроки с которой всегда были каким-то открытием. Она научила нас не верить вслепую учебникам, искать дополнительную информацию в самых разных источниках, анализировать и самостоятельно делать выводы. Практически каждый урок она разбавляла какими-то новыми для нас фишками и приемами, благодаря которым мы учились и росли. В общем, у нас были действительно классные учителя.
Анна
Читательница «Бумаги»
— Моей любимой учительницей в школе была Анна Федоровна, преподававшая у нас русский язык и литературу. Из-за ее высоких требований к предметам весь класс ее не любил (и даже ненавидел), но мне всегда виделись в ней именно хорошие стороны — прекрасное знание материала, умение его хорошо подать и какая-то невероятная тактичность в обращении к любому, даже самому вредному, ученику.
Ее лекции по литературе до сих пор живут в моем сердце. А то, что она проверяла мои дополнительные сочинения для ЕГЭ просто так, породило во мне огромную благодарность за ее труд. К слову, сдала я отлично!
А еще она подарила мне в последние недели учебы отросток цветочка, который мне очень нравился весь последний год, просто так, без слов.
Анастасия
Читательница «Бумаги»
— Мне так повезло со школой, что выбрать одного учителя совершенно нереально, ограничусь хотя бы двумя.
Во-первых, я до сих пор страшно горда, что русский язык у меня вел Михаил Лазаревич Лурье. На его открытые лекции по антропологии я хожу до сих пор. Тут скорее дело в харизме, таланте рассказчика, умении держать внимание людей исключительно за счет своей энергии.
А во-вторых, у нас был чудесный химик. Он не выговаривал примерно половину букв алфавита (что добавляло веселья), но рассказывал про цепные реакции по ролям, перемежая это анекдотами и байками, причем часто весьма фривольными. А если видел, что кто-то списывает домашнее задание по английскому (он шел следующим за химией уроком), не говоря ни слова, просто переходил на чтение лекции на английском. Когда он уволился, на партах кроме традиционных надписей появилась куча «Верните Шпака» (фамилия химика была Шпаков).
Ая
Читательница «Бумаги»
— В школьные годы я жила в Нягани, маленьком городе в Западной Сибири. У меня были потрясающие учителя в школе — открытые, заинтересованные в своей работе, разносторонне развитые люди с пониманием, уважением и любовью относящиеся к своим ученикам. И я не шучу, это не об одном человеке речь, а о многих.
Но всё же первым делом я вспомнила учительницу из музыкальной школы, прекрасную и вдохновляющую женщину, которая всегда общалась с классом на равных и открыла множество интересных для меня вещей.
Виктория Александровна преподавала сольфеджио и музыкальную литературу. И если со вторым предметом я разбиралась на раз-два, то сольфеджио — это как математика, а в ней я никогда не была сильна. Моя нотная тетрадь нередко была в слезах, и Виктория Александровна это заметила.
Как-то она попросила меня задержаться после урока. Все ушли, и она меня обняла и спросила, отчего же я так грущу в последнее время. Я разрыдалась не на шутку, признаваясь, что не слышу эти дурацки аккорды: не узнаю их так быстро, как все остальные в классе. Она меня поддержала и с улыбкой сказала, что-то вроде: «Ну само собой, в группе у тебя все пианистки и гитарист, у них это в крови уже, а ты по-другому привыкла слушать и исполнять музыку, тебе же не сыграть четырехзвучный аккорд на скрипке».
Мы сели у фортепиано, и у меня было индивидуальное занятие. Она пропевала аккорды вместе со мной, делила их на интервалы и помогала узнавать. А в будущем на диктантах, как мне показалось, стала делать паузы между заданиями чуть дольше. Я стала больше успевать и комфортнее себя чувствовать в группе. Это был очень важный момент в моей жизни, я вспоминаю его с любовью.
Виктория Александровна всё еще преподает в Нягани в музыкальной школе, и каждый раз, когда я бываю там, мы видимся. Так важно, когда педагог не сдается в тот момент, когда ты уже почти… Я знаю, что набор в ее группы всегда начинается заранее и есть лист ожидания — настолько она сейчас востребована. Горжусь, что мне довелось у нее учиться. И когда сама начала преподавать, вспоминала наши занятия и упражнения, чтобы тоже передать их детям, которые пришли учиться ко мне.
