Почему жителей больших городов редко волнуют страдания окружающих, как мегаполис влияет на нервную систему и из-за чего в современном обществе падает ценность традиционного брака? «Бумага» публикует фрагменты лекции «Обесценивающее изобилие» психолога Константина Кунаха, которая прошла на просветительском фестивале «Кампус».
«Кампус» организует «Бумага» совместно с Представительством Евросоюза в России. Фестиваль прошел 9 ноября в пространстве KOD.
Почему жители мегаполиса плохо воспринимают информацию
— У человеческого слуха существует порог болевого ощущения: определенный предел громкости, выше которого становится больно слышать. Это верхняя граница слуха. Нижняя — порог слышимости или порог чувствительности: чтобы мы восприняли какой-то сигнал, он должен быть достаточно сильным.
В городской экосистеме мы не очень чувствительны к деталям окружающего мира: люди здесь перегружены. Объем информации, которая в нас попадает, совершенно невообразимый, нам приходится ее как-то фильтровать. Мы приближаемся к ситуации, когда порог чувствительности может оказаться выше болевого порога.
Чтобы мы услышали какую-то информацию и восприняли ее, она должна быть болевой. На этом построена половина современного маркетинга: вам сначала должны рассказать, что вы нищий, толстый, страшный, с кривым зубами и так далее. И только когда вам станет плохо, вы начнете воспринимать информацию. В метро человека надо толкнуть, чтобы он обратил внимание, что делает что-то не то или должен уступить дорогу.
Порог чувствительности двигается вместе с осмысленностью информации. Если для нас очень важна какая-то информация, мы начинаем быть к ней внимательны, начинаем ее распознавать. Профессиональный юрист распознает рекламу, которая предлагает вам что-то странное и потенциально нарушает закон, потому что эта информация имеет для него значение. Но большая часть информации не имеет для нас значения, поэтому мы ее фильтруем.
Что делает людей менее чувствительными и почему их не волнуют страдания окружающих
— Сенсибилизация и десенсибилизация — психологические термины, которые описывают набор процедур, которые позволяют увеличить или снять чувствительность к чему-либо. Классический эксперимент, который называется «Маленький Альберт», состоял в том, что маленькому ребенку дали кролика и стали трубить в фанфары у него над головой. Он, естественно, испугался. Так у него выработали условный рефлекс страха кроликов и всего пушистого. Это была сенсибилизация — его сделали очень чувствительным к кроликам.
Десенсибилизация — это процесс обесчувствования. Как сделать так, чтобы вы были к чему-то менее чувствительны? Наработать на вашей психике некоторую мозоль. Этим пользуются на многих тренингах: тренинг публичных выступлений всегда содержит в себе большое количество выступлений перед другими людьми. Вы выступаете перед всё большим количеством людей несколько раз, и в какой-то момент вас это уже не так пугает и больше не является для вас болевым стимулом.
Посмотрите вокруг себя в городской среде и задумайтесь, какими стимулами вас забомбардировали до такой степени, что ваш болевой порог ушел куда-то в небеса и вас это уже не трогает? Сколько вы видите вокруг себя чужого страдания: больных, нищих, голодных, холодных? Сколько вы видите постов с запросами какой-нибудь помощи, благотворительности, поддержки? Вы уже не чувствительны к этому. Это всё каким-то образом сказывается на нашей психике. И, разумеется, в дальнейшем [сказывается] на наших отношениях.
Как изобилие учит волноваться из-за деталей и почему сравнения делают нас несчастными
— Обратимся к известной пирамиде потребностей Маслоу. Есть идея, что по сравнению с кроманьонцем у нас гораздо лучше с удовлетворением многих потребностей: едой, безопасностью, теплом. Это делает нас одновременно и более, и менее чувствительными к еде. Мы совершенно не чувствительны к факту наличия у нас еды — потому что она есть. Но мы очень сенсибилизированы к ее качеству. Наши бабушки и дедушки помнят времена, когда, если у тебя есть еда, это уже повод порадоваться. А сейчас — если нам вынесли стейк не той степени прожарки, то мы уже немножко расстроены.
Мы чувствительны к деталям, которые нашим предкам и в голову бы не пришли. Мы бы о них и не знали, если бы наша культура не научила нас обращать на них внимание.
Посмотрите на типичную пару из молодого человека и девушки в магазине косметики, где пятьдесят два цвета губной помады, и они все — красные. Для нее имеет значение, тридцать седьмой или сорок первый оттенок. А он даже не воспринимает эти цвета, они все для него — один. Если бы девушку не тренировали всю жизнь различать тончайшие оттенки губной помады, никогда в жизни она бы не расстроилась из-за того, что купила тридцать седьмой цвет помады, а не сорок первый.
Мы стали одновременно абсолютно бесчувственны и слишком чувствительны. Это относится не только к низшим потребностям, но и к самым высоким с точки зрения Маслоу. Например, у меня есть дети, или карьера, или бизнес. Я самореализовался, самоактуализировался, я молодец. И тут я узнаю, что у вас есть всё то же самое, но немного лучше. Для меня это имеет значение.
Если раньше человек, который чего-то добился, был одним из ста, то сейчас благодаря тому, что мы находимся в постоянном контакте с миллионами людей, мы всегда можем найти кого-то, по сравнению с кем можем проиграть. Нас с детства учат себя сравнивать с другими: «Ты принес четверку, а Вася — пятерку». Это создает такой «экзистенциальный вакуум», когда мы, с одной стороны, ничего особенного не хотим и одновременно в каждой потребности хотим не того, что у нас есть.
Почему людям так сложно выбирать
— В психологии есть волшебное число — 7±2 объектов, которые мы можем удерживать в поле внимания. Нам нужно время и усилие, чтобы обдумать по очереди эти 7+2, потом следующие девять, следующие девять, не забыть про предыдущие девять — это какой-то чемпионат, там надо в каждой группе находить победителя, а потом их сравнивать между собой. Это работа, которую надо провести, а у нас нет на нее времени.
Популяризатор науки Ася Казанцева описывала у себя в фейсбуке следующую ситуацию: она пришла в «Спортмастер», что-то там хотела купить, ей предложили установить приложение, чтобы была скидка. Она зависла, оставила покупку и ушла. В этот момент произошло «переполнение стека» — у нее было выделено определенное количество психических ресурсов на то, чтобы осуществить эту покупку, принять решение. И тут ей предлагают принять гораздо больше решений: купить за ту цену или за эту, установить приложение или купить карту, регистрироваться напрямую или через соцсети. Да ну на хрен, я просто уйду отсюда!
Мы сталкиваемся с этим постоянно. Есть закономерность: когда людям предлагают пенсионный план, увеличение количества вариантов в десять раз снижает количество людей, которые выбирают хоть какой-то, примерно в три раза. То есть у вас гораздо больше вариантов, но это гораздо больше работы по выбору — в итоге вы отказываетесь от всех. Все слышали, что неплохо бы что-то как-то копить, куда-то инвестировать. Это вроде как полезно и нужно, но очень мало кто это делает, ведь в этом надо разобраться. Если бы был один вариант — делаешь или не делаешь — всё бы было быстро и легко.
Психология экономических выборов такова, что мы не выбираем на что согласиться — мы выбираем, от чего отказаться. И каждый раз, когда мы делаем выбор в условиях большого или большего количества вариантов, альтернативная стоимость каждого варианта растет. Если я выбираю между яблоком и апельсином, альтернативная стоимость апельсина — это яблоко (выбрав апельсин, я отказываюсь от яблока), и наоборот. А если я выбираю между яблоком, апельсином и мороженым, мой выбор увеличивается, но альтернативная стоимость каждого варианта тоже растет. Я всё еще получу от яблока, или апельсина, или мороженого столько же удовольствия, как если бы это был единственный вариант. Но теперь из этого удовольствия я вычту гипотетическое удовольствие, которое недополучил. Я вычту субъективную стоимость фантазий о других вариантах: я буду есть яблоко и думать о мороженом и апельсине. А если вспомнить еще ананас и поход в кино, я окончательно запутаюсь и просто пойду листать ленту «ВКонтакте». Потому что эта ответственность уже непереносима.
Вокруг нас очень много людей. Какое-то время назад мы выбирали себе супругов из примерно пяти людей, которые подходили по возрасту, статусу, внешности, вероисповеданию и так далее. А теперь мы выбираем из какого угодно количества людей. Это невозможно переварить.
Если умудрился кого-то выбрать, на этом выбор не заканчивается. Надо определяться, что с этим человеком делать: это серьезные отношения, брак, гражданский брак, свободные отношения, дети, без детей? Даже если это брак: венчание, государственная процедура, звать родителей? Слишком много выборов, слишком много ответственности за все упущенные варианты, за все альтернативные стоимости. И слишком мало ресурсов психики, чтобы всё это сделать.
Из-за чего в современном обществе упала ценность брака
— Когда-то все были друг другу нужны. Ты не мог выжить, если был один. Изгнание из общества всегда было наказанием. Остракизм — «пошел вон, ты больше не с нами» — это почти форма смертной казни. Сейчас это называется «хикикомори» (японский термин, обозначающий людей, отказывающихся от социальной жизни и стремящихся к социальной изоляции — прим. Бумаги). Это субкультура.
Изначально семья — в первую очередь экономическая ячейка общества. Это группа людей, которые совмещают свои усилия и разделяют обязанности, чтобы выжить. Ценность брака определялась тем, насколько партнер помогает решать реальные задачи, насколько он обеспечивает еду, кров, безопасность. И, естественно, эти браки не распадались. Не только потому, что религия запрещала. А потому, что это была реальная необходимость.
Я не мог себе позволить взять бросить жену просто потому, что не сошлись характерами. Я весь день в поле, прихожу домой — и умираю от голода. Потому что всё, что я навыращивал в поле, некому готовить. А я не могу готовить, потому что тогда некому будет выращивать в поле. Мы друг другу нужны.
Современное общество предлагает нам возможность обеспечивать себя самостоятельно. У нас есть стиральные машины, посудомоечные машины, автоматические пылесосы, умные холодильники — всё что угодно. Человек абсолютно самодостаточен. Для жителя мегаполиса не проблема наладить быт и обеспечить выживание и удовлетворение собственных потребностей.
На деле семья устроена сложно и функций отношений много, и они не очень простые. Например, репродуктивная функция: сказываются ли изменения на ней? У нас все-таки есть потребность продолжать род, хотя не все с этим согласны. Раньше это была работа женщины — сидеть дома, рожать детей. А теперь у женщины есть какая-то другая работа и не факт, что она захочет сидеть дома.
Воспитательная функция: можно воспитывать детей, а в отсутствие детей можно воспитывать друг друга. Больше нет однозначного расклада, кто кого воспитывает. Женщина вполне способна сама себя обеспечить, ей совсем не обязательно быть воспитуемой. А у мужчины куча других альтернатив, ему тоже не обязательно быть воспитуемым. И никто не обязан ни воспитываться, ни воспитывать. Никто не обязан нести ответственность за другого.
Хозяйственно-бытовая функция: хочется, чтобы мой партнер дома что-то делал. Либо забивал гвозди и вешал полки, либо мыл-стирал-убирал. Ничего из этого больше не нужно. Разумеется, можно этим пользоваться, но витальной потребности нет. Я последний раз забивал гвозди и вешал полки лет десять назад. И, естественно, нет жизненной необходимости, чтобы моя жена или девушка обязательно мне готовила и убирала.
Экономическая функция семьи: мы должны как-то друг друга поддерживать. Классическая структура семьи выглядела так: один партнер, обычно мужчина, взаимодействует между семьей и внешним миром. Второй, традиционно женщина, обеспечивает то, что происходит внутри. В этом тоже больше нет потребности. Сейчас многие девушки пытаются усидеть на двух стульях: одновременно и зарабатывать хорошо, и всё еще быть обеспечиваемыми молодыми людьми. Многие молодые люди тоже пытаются усидеть на двух стульях: «быть мужиком» в отношениях и стучать кулаком по столу, но при этом говорить «XXI век, иди зарабатывай сама». Но и то, и другое приводит к конфликтам. Потому что никто не согласен на такие двойные стандарты.
Функция первичного социального контроля. Страшное словосочетание, которое обозначает примерно следующее: если ваш супруг выходит из дома с расстегнутой ширинкой, вы его останавливаете и говорите «у тебя расстегнута ширинка». То есть вы следите за тем, как ваш партнер выглядит для общества. Вы в какой-то степени обеспечиваете его безопасность и поддерживаете статус. И в этом тоже нет потребности. Более того, иногда это мешает. Потому что у мужа свое представление о том, как должна выглядеть женщина, а у нее свое.
Думаю, вы уже заметили тенденцию: как только мы вынимаем из отношений их изначальный, исторически обоснованный экономический фактор — всё рушится. Все наши стереотипы, социальные контракты основаны на изначальной предпосылке, что люди друг другу нужны. Нечего удивляться, что такой процент браков и отношений разваливается. Мы всё еще пытаемся строить отношения по модели, которая к ним больше не применима.
Как жизнь в мегаполисе влияет на стресс и почему иногда полезно уехать из города
— В современном пространстве, в первую очередь в городе, мы включены в огромное количество отношений. Мы постоянно печемся о том, как будем выглядеть, как это скажется, кто об этом узнает, в каких соцсетях разместить пост, где я могу засветиться с этим и так далее. Мы не привыкли придавать этому значение, так как живем с этим постоянно, но уровень стресса порой доходит до величин, при которых нервная система оказывается физиологически истощена.
Вытягивая обязательства за обязательствами «на силе воли» мы, на самом деле, пользуемся резервами организма, которые не предназначены для каждодневного вычерпывания. Такой стиль жизни не оставляет нам запаса ресурсности, достаточного, чтобы принимать ответственные инициативные решения, активно менять свою жизнь. Многим не хватает сил уволиться или запросить повышение, выйти из отношений или предложить их. Люди на годы застревают в ситуации, которую могли бы разрешить, не будь они столь истощены. И что со всем этим делать?
Ответ состоит в том, что мы всегда находимся в процессе выбора какой-то формы страдания. У нас всегда есть альтернативная стоимость нашего выбора, мы всегда чем-то жертвуем. И хотя это претит современному образу жизни, с точки зрения улучшения качества жизни иногда выгоднее не стремиться к максимуму предъявления себя в обществе, максимуму контактов или максимуму потребления. Иногда пойти в поход с палаткой в тайгу и просто отдохнуть от всего этого, разгрузить нервную систему — это правда полезно.
