Социолог Олег Паченков и социальный антрополог Лилия Воронкова из Петербурга с начала 2000-х изучают блошиные рынки. В течение года они торговали на Уделке, общались с покупателями и продавцами, а также сравнивали петербургские барахолки с берлинскими. Результаты работы можно прочитать на сайте ученых.
Соавтор исследования Олег Паченков рассказал «Бумаге», чем блошиные рынки похожи на музей, как они стали источником заработка для «новых бедных» и как барахолки трансформируются в гараж-сейлы.
7 декабря в Петербурге пройдет конфест «Активиз/мы», одним из организаторов которого является Лилия Воронкова. Там выступит менеджер спецпроектов «Бумаги» Ася Сеничева. «Бумага» — информационный партнер мероприятия.
Зачем социологи исследовали блошиные рынки Петербурга
— К 300-летию Петербурга власти решили вычистить все уличные рынки Петербурга. Например, закрыли блошиный рынок у Сенной площади, который раньше называли «полем дураков». Это объясняли тем, что такое явление стыдно демонстрировать гостям города.
Для нас это было странно. На тот момент мы уже изучали блошиные рынки в Европе и видели, что там они стали не просто неотъемлемой частью жизни города по выходным, но еще и туристическим аттрактором — самые известные барахолки фигурировали в путеводителях. Это и подтолкнуло нас к исследованию.
Почему люди любят «толкучки» и чем Удельный рынок напоминает музей
— Для нас самих исследование содержало много сюрпризов. Оказалось, блошиные рынки в Петербурге, и Уделку в частности, нельзя рассматривать исключительно как экономическое явление, а слово «рынок» может вводить в заблуждение.
Прежде всего, блошиный рынок — это клуб по интересам для разных людей. Например, для тех, кто интересуется старинными вещами, антиквариатом, историей, памятью. Туда приходят нумизматы, коллекционеры марок, старинных статуэток, советского фарфора.
Это также клуб по интересам для пенсионеров, потому что у них часто есть проблемы с общением с родственниками другого возраста. На блошином рынке они находятся в комфортном для себя окружении среди ровесников, которые говорят на том же языке и слушают такую же музыку.
В определенном смысле блошиный рынок — это еще и музей детства, музей повседневности, уносящий в прошлое, и многие приходят туда за этим. Там можно прогуливаться, как по выставке. Причем в отличие от стандартного музея, где одни и те же экспонаты на одних и тех же местах, здесь ты никогда не знаешь, какой сюрприз тебя ожидает. Поэтому люди ходят за такими сюрпризами, которые пробуждают теплые воспоминания. И это уже не про рынок.
Блошиные рынки называют «толкучками», потому что люди идут туда потолкаться. Супермаркет — максимально обезличенный формат: при помощи электронной кассы и банковской карты ты можешь сделать покупки, не разговаривая с человеком. На блошиный рынок идут за общением, чтобы посмотреть на других и себя показать.
Кто торгует на блошиных рынках Петербурга
— [До исследования] мы разговаривали с горожанами, которые не бывали на блошиных рынках, а только проходили мимо. У них было представление, что там собираются подозрительные личности, которые продают барахло, найденное на помойке. Мы тоже предполагали, что найдем там деклассированные элементы, но, придя на рынок (авторы исследования каждые выходные в течение года торговали на Удельном рынке — прим. «Бумаги»), мы выяснили, что это совсем не так.
Да, есть бедные выпивающие люди, который действительно могут продавать то, что выбросили другие. Но на начало 2000-х такие продавцы составляли не более 10 % от общего числа. Сейчас их, вероятно, еще меньше.
Большинство торговцев на Удельном рынке — это совершенно другой тип людей, который в научной дискуссии иногда называют «новыми бедными». Чаще всего это пенсионеры, которые в советское время относились к среднему классу, с высшим образованием, всю жизнь проработавшие врачами, инженерами и учителями. Эти люди в определенном смысле стали жертвами перехода к рыночной экономике. Они не имели никаких сбережений и были вынуждены жить на мизерную пенсию.
Мы обнаружили, что такие люди комбинировали разные экономические микропрактики из «серой» области. Пенсионерки начинали готовить еду, консервировать овощи и продавать это своим знакомым. Кто-то собирал бутылки, бумагу и металл. Из этого складывалась их модель экономического поведения.
Чем Удельный рынок отличается от барахолок Берлина
— Мы исследовали блошиные рынки Берлина и заметили, что они отличаются от петербургских. Там рынки — более диверсифицированное явление. Например, есть узкоспециализированные блошиные рынки, детские барахолки, которые проводят в школах и детских садах. Для нас это было шоком: в 2000-х годах в петербургском контексте было бы странно привести ребенка на Удельный рынок. Многим представлялось, что это грязное, криминальное и подозрительное место.
Берлинский блошиный рынок часто играет другую роль — это место проведения досуга для среднего класса, молодежи, детей. Часто семьи арендуют прилавки на рынке, в разных частях которого продают женские, мужские и детские вещи. Детей привлекают к этому, потому что у них есть своя собственность, которой они должны учиться распоряжаться. Ребенок может сам продать игрушки, которыми уже не пользуется, и на этом же блошином рынке купить себе что-то другое.
В Берлине есть антикварные рынки, где 80–100 % продаваемых вещей — это антиквариат, а остальные [товары] — этнические или дизайнерские, там почти нет частников.
Большое сходство в том, что бывшие жители ГДР тоже приходят на блошиные рынки, чтобы вспомнить что-то из детства. Обычно они ищут там какие-то повседневные вещи из своего «гдровского» прошлого, из страны, которой больше нет.
Есть ли будущее у блошиных рынков и почему барахолки становятся популярны у молодежи
— Мне кажется, блошиный рынок на Удельной — это уходящая натура. Исчезнут люди, которые хранили вещи десятилетиями в кладовках, но само явление неуничтожимо, потому что у людей всегда есть запрос на ностальгию, и есть те, кому нужно купить товары дешевле. Ностальгия всё равно останется, но это будет ностальгия другого поколения. Например, сегодня кнопочный телефон уже вызывает какие-то воспоминания из прошлого.
В Петербурге давно существует блошиный рынок для хипстеров — гараж-сейл, который сначала проводили в лофт-проекте «Этажи», а сейчас в «Севкабеле». Это рынок нового формата, где большая часть продавцов — дизайнеры. Даже если они продают собственные вещи, это какая-то необычная одежда. Это показывает живучесть явления, потому что у другого поколения возникла потребность в похожем формате.
