«Это хуже, чем просто закрасить». Что художники и искусствоведы думают о замене мурала с Хармсом проекцией

Борьба за сохранение мурала с Хармсом на улице Маяковского идет больше пяти лет: после жалоб власти хотят закрасить работу, инициативная группа ее отстаивает. В феврале 2022 года районная администрация и активисты подписали мировое соглашение — портрет решено заменить на световую проекцию.

Что значит для города портрет Хармса на брандмауэре и может ли его заменить проекция? «Бумага» поговорила с уличными художниками, искусствоведами и популяризатором стрит-арта.

Николай Стекольников

экскурсовод и популяризатор стрит-арта

— Этот мурал был прекрасным примером стрит-арта. Паша Кас и Паша Мокич, ни у кого не спрашивая разрешения, сделали существенный культурный вклад в исторический след города.

За последнее время в городе в той или иной форме почти не появлялись «памятники» историческим личностям, особенно писателям. Эта работа была современным проявлением любви, уважения и памяти людей к конкретному писателю. При этом она была вписана в архитектуру дома. Это история про инициативу, реализованную снизу, которая всеми была положительно воспринята.

Закрасив работу, администрация города покажет, что инициатива самих горожан никому не интересна и не нужна.

Световая проекция сможет заменить объект как памятник писателю, то есть сама идея оставить дань памяти исторической личности сохранится. Другой вопрос в реализации и качестве исполнения.

Прелесть текущей работы заключалась в том, что она вписана в существующую архитектурную планировку здания, где портрет смотрел на проходящих мимо горожан, а сами люди могли заметить его при должном внимании. Или пройти мимо и ничего не потерять. Этим и ценна работа, так как авторы проделали профессиональную работу, чтобы всё смотрелось органично и естественно.

По тем фотографиям, что я видел в новостях, проекция будет выглядеть так, будто [авторы] взяли фотографию из учебника по литературе и добавили как можно больше банальных и пафосных элементов. Хотя я считаю, что авторы проекции расписываются в своем скудном культурном знании. Ныне интересны новые и нестандартные решения.

У меня также возникает вопрос относительно того, что проекция будет светить по вечерам и ночам в окна людей. Насколько удобно будет жителям засыпать? Плюс поддержание работоспособного оборудования нужно кому-то оплачивать. А рисунок просто существует и за ним не надо особо следить. Поэтому практическая составляющая данной проекции очень сомнительна.

Дмитрий Пиликин

историк искусства, научный сотрудник Института исследования стрит-арта

— Паша Кас — замечательный художник уличного искусства, который работает довольно деликатно и внимательно по отношению к существующей городской среде. Все его проекты, сделанные в Петербурге, учитывали особую специфику этого города и то, что петербургские брандмауэры — это не пустые стены для росписей, а самостоятельная и самодостаточная часть городской эстетики. Его уже уничтоженные работы в Петербурге, которые я видел, встраивались в заложенные стенные ниши или окна, делая изображение частью здания, взаимодействуя с ним и с городской средой.

Профиль Хармса — это единичный и особый случай. Изображение точно вписано в выступающий узкий фронтон дома. Именно в этом доме Хармс прожил почти 15 лет с декабря 1925 года по 23 августа 1941-го, пока не был арестован. Позднее он умер в психиатрической больнице тюрьмы «Кресты». Известен и номер его квартиры — 8, но музея нет, есть только памятная доска на доме, установленная в 2005 году. То есть этот графический профиль подчеркивает недостающее.

Есть и еще один важный момент, связанный с попыткой унифицировать историю, обрезав «лишнее», и превратить ее в пропагандистскую агитку. Мы знаем, что Хармс весьма противоречивая фигура, но его творчество тесно связано с Петроградом и Ленинградом 1920–1940-х годов. В каком-то смысле даже является «визитной карточкой» этого времени. И мы принимаем его таким как он был.

Стоит заметить, что история с этой работой тянется уже много лет. Было даже какое-то распоряжение очередного губернатора (речь о Георгии Полтавченко — прим. «Бумаги»), типа «вообще нельзя по нашему закону, но тут особый случай и давайте оставим». Но бюрократическая среда весьма подвержена текущим «мнениям», спускаемым из Москвы, и весьма внимательно следит за конъюнктурой. Сейчас всё упирается в «закон», это любимая отмазка. Но сам закон весьма не совершенен и требует явной доработки. Инициативы закона о стрит-арте начали обсуждаться в Заксе еще в 2018 году, но депутаты ни к чему не пришли и просто переложили ответственность на собственников зданий, которых теперь штрафуют.

Понятно, что попытки регулировать стрит-арт бессмысленны, поскольку это уже неотъемлемая часть урбанистической культуры и своеобразный маркер развития городской культуры, наличия гражданских свобод и развития гражданского общества, пусть и выраженная в тех формах, которые законодателям в силу возраста и личного опыта кажутся неприемлемыми. Официальные росписи больших стен — это единственное, что можно регулировать.

И вот уже в нашем настоящем, когда все очаги гражданской дискуссии были зачищены, городские власти опять начали апеллировать к «закону», но наткнулись на сопротивление общества. Определенную консолидирующую роль тут сыграло движение активистов «Центральный район за комфортную среду обитания». Они постоянно будировали этот вопрос, устраивали общественные лекции о смысле стрит-арта в городе, выступали в прессе. И власть, видимо, решила пойти на компромисс.

Работы с видео и световыми проекциями для Петербурга не новость. В 2016 году Екатеринбургский фестиваль уличного искусства Stenograffia делал десант в Петербург и показал тогда целую линию световых портретов на фасаде Русского географического общества. Проект широко освещался в прессе, видимо, кто-то из чиновников его запомнил. Сама по себе технология интересная, но у нее есть и свои недостатки: изображение видно только в темное время суток и конструкцию надо непрерывно технически обслуживать и поддерживать в рабочем состоянии.

Самый уязвимый момент такого решения — это то, что в дискуссию никак не вовлечен сам автор работы. А работа не анонимная, а именно авторская. И только автор должен отвечать на запрос. Да, согласно неписаным законам, уличная работа делается не навсегда, а живет только какое-то время, тем самым подчеркивается актуальность высказывания. Реставрировать работы не принято. Есть исключения, но они только подтверждают правило.

Насколько я знаю, сам Павел Кас не против реставрации работы, поскольку случай уникальный. Но механизм в идеале должен быть такой: муниципалитет обращается к художнику, тот предлагает решение и составляет бюджет на производство работ, включающий и гонорар, раз уж это заказ от муниципалитета. Только в этом случае мы можем гарантировать качественное и точное произведение, за которое отвечает художник, а не некий анонимный нанятый дизайнер.

Базелевс

уличный художник

— Портрет Хармса на углу Ковенского и Маяковского обладает всеми свойствами, которыми, как считал сам Хармс, должен обладать гений: властность, толковость и ясновидение.

Это доминирующий элемент пространства — высотою в несколько этажей, с храмом Матери Божией позади, по другую сторону от бара, зажатый между водосточных труб. Он способен полностью завладеть прохожим — взглядом, размерами, расположением.

Толковость портрета определяется умением быть понятным и внешне простым — это легко читающиеся линии, без лишних мудреностей, в один цвет, на нужном месте. Сразу ясно — в этом доме жил писатель Хармс.

Под ясновидением Хармс понимал некое тайное знание, транслируемое в творчестве. Мне нравится думать, что это знание заключается в том, что такой угол у дома появился после смерти писателя. По чертежам, стена изначально вовсе не была такой голой — здесь было пять окон друг над другом, как и в остальном доме. Во времена блокады угловая часть строения была разрушена авиабомбой, и восстановили ее уже без окон — вот с таким вот скошенным углом. Какое хорошее место для портрета Хармса, не так ли? На углу, которого не должно было быть.

Это последний живой объект уличного искусства в Петербурге таких размеров.

Световая проекция — это хуже, чем просто закрасить. Может, 30 лет назад [световая проекция] хорошо смотрелась на обложке школьной хрестоматии, но точно не на стене в 2022 году.

Константин Ставров

художник, участник объединения «Новые Уличные»

— Кажется, [мурал с Хармсом] это значимая работа — так как это одна из немногих работ «мурального» формата, что прижилась и была уместна в центре Петербурга.

Световая проекция — это другая работа, заменитель. Вряд ли ее можно расценивать как художественную работу — это лишь проекция фотографии. Как и проекция «Красного коня» Петрова-Водкина на 8–9-й линии Васильевского острова — лишь проекция фотографии холста. Хотя в случае Хармса добавили еще тексты вокруг фото. Но выглядит как баннер на входе в не очень современный музей.

Павел Кас

уличный художник, автор мурала с Хармсом (цитата по инстаграму Павла Каса)

— Я как один из авторов проекта против закрашивания портрета Хармса на улице Маяковского и переделки проекта. Как и многие жители Петербурга, которые выступили за сохранение, а это почти 30 тысяч человек. В том числе директор Эрмитажа, сотрудники Русского музея и многие публичные личности.

Это решение — тихое убийство памяти о Хармсе, насмешка над здравым смыслом. Они хотят уничтожить оригинал произведения искусства для того, чтобы высветить суррогат, — это абсурдно. Идея с проекцией — это всего лишь способ сбить накал от данной ситуации.

Хэй, депутаты! Нам не нужен ваш пряник в виде проекции, лучше займитесь делом. Весь город завален рекламой: световыми вывесками на фасадах домов, множество исторических зданий в аварийном состоянии. А администрация города дает себе моральное право уничтожить объект искусства, заменив на фонарик, который через годик перестанет работать. Но кому уже будет до этого дело, ведь задача выполнена, портрет уничтожили.

Кстати, проталкивал этот проект Даниил Петров, который объявил себя защитником мурала с Хармсом. Он раздавал интервью, фотографировался на фоне нашей работы для новостей. Поставить в известность авторов проекта не посчитал нужным. Напомню, что авторы проекта: Павел Мокич, Паша Кас и куратор Раш Х.

На днях Даниил получил премию от «Собака.ru» за защиту граффити Хармса, и этот человек подписал соглашение на закрашивание. Причем меня никто не предупредил об этом, я узнал это из фотоотчета с лауреатами премии.

Также я узнал от Даниила, что он работал над компромиссным решением: собирал подписи жильцов для разрешения закрасить граффити и установить проекцию, встречался с депутатами. Я поговорил с ним, сказал, что я против закрашивания Хармса и использования нашего проекта. Я попросил остановить начатый процесс, на что получил ответ: «если вы против, то мы объявим конкурс и другие художники нарисуют дизайн для проекции». Я офигел.

Хочу сказать, что Даниил Петров не имеет никакого отношения к нашему проекту и к его защите. Абсолютное лицемерие и неуважение к авторам. Он возомнил, что проект его, и он вправе делать с ним то, что хочет, не ставя нас в известность. И то, что его наградили, — ошибка. Не ассоциируйте эту фигуру с нашим проектом.